Не так давно один из читателей предложил мне рассказать о том, как я начал заниматься фокусами. Может быть такие заметки будут кому-нибудь интересны...
Я увлекся фокусами в 1963 году, когда был учеником 7 класса
42 средней школы города Саратова. Увидев первый фокус, я сразу же понял, что
мечтаю творить чудеса. Увлечение практически мгновенно превратилось во
всепожирающую страсть. Тем самым оно приобрело несколько патологический
характер, отодвинув в сторону все мои предыдущие увлечения. Я перестал ходить в
спортивную секцию по фехтованию, перестал чистить свой аквариум, почти перестал
читать книги и рисовать акварелью. Единственное, чем я начал заниматься с еще
большей заинтересованностью, это посещение кружка бальных танцев. Наверное, я
понимал, что это должно мне пригодиться, если я хочу стать настоящим артистом.
К тому же там мы танцевали с очень симпатичными девушками, и я живо представил,
как мои будущие фокусы смогут протоптать тропинку к их неприступным сердцам…
А узнал я про то, что фокусы можно научиться показывать
самому, из первой книжки Арутюна Акопяна «Десять фокусов». Возможно, она
называлась немного иначе. Ее мне подарила моя одноклассница – Нонна Геллер,
сейчас уже отошедшая в мир иной. Царствие ей небесное… Вот с этой книжки все и
началось.
Для юных фокусников попробую передать атмосферу того
времени. Я родился и жил в СССР в городе Саратове на берегу Волги. Тогда в
доме, где я рос, не было телефона, только что появился первый черно-белый
телевизор, с одной программой, которая транслировалась несколько часов по
вечерам. Об Интернете, с его возможностью коммуникации и мгновенного получения
любой информации, не мечтали даже писатели-фантасты. Компьютеров тоже не было.
Были гигантские вычислительные машины, которые, наверное, использовались в
космических и военных программах. Не было Интернет-магазинов. Даже обычные
интересные книги или собрания сочинений можно было раздобыть лишь по
величайшему «блату». Тогда была очень популярной и востребованной ежегодная
подписка на приложения к журналу «Огонек». В этих приложениях печатались
собрания сочинений отечественных и зарубежных классиков. И детективы. Официальная
пропаганда объявляла тогда детективы низкопробным чтивом, поэтому раздобыть их
в свободной продаже было просто невозможно. А уж про руководства для фокусников
никто даже не слышал.
Поэтому я зачитывался книгой старшего Акопяна, и сразу же
пытался повторить все эти трюки. Большая часть фокусов уже тогда показалась
слишком простой и неинтересной, я их сейчас и вспомнить не могу. Но один фокус
меня просто потряс. Это был трюк с веревкой, которую разрезают, а потом снова
делают целой. С тех пор я узнал еще два десятка секретов этого классического трюка,
но именно тот вариант, описанный Арутюном Акопяном, до сих пор остается в моем
репертуаре.
Для семиклассника, который вообще не знал ни одного фокуса, в
этой книге открылся целый мир, полный тайн, секретов и очарования. Я влюбился в
«оригинальный жанр», как именовали тогда фокусы. И эта любовь, как оказалось,
всю мою жизнь прошагала рядом со мной. С годами чувство становилось только
сильнее.
Уже через месяц я наизусть знал, и умел показывать все 10
фокусов из книги, и жажда поиска новых трюков стала меня преследовать и жечь
изнутри. Я начал охоту за секретами. Ни у одного из моих приятелей книг по
фокусам не было. В магазинах, когда я спрашивал такие книги, на меня смотрели с
недоумением. Ни одного фокусника в Саратове я не знал. И вот тут-то в центральной
библиотеке посчастливилось найти книгу Алли-Вада «Искусство фокусов». На дом ее
не давали, поскольку она в единственном экземпляре была только в читальном
зале. Сначала я часами ее там читал, тихо проклиная этот ненавистный зал,
поскольку там не было зеркала, чтобы сразу попробовать манипуляции с картами из
книги. Потом я начал тупо переписывать от руки и рисовать в тетрадь все
иллюстрации, поскольку тогда никаких ксероксов не было. Перефотографировать
книги также строжайше воспрещалось. Вообще в те счастливые советские времена,
по которым частенько ностальгирует мое поколение, даже пишущую машинку купить
было невозможно. Множительная техника была только в издательских отделах
госучреждений, вся она находилась под строжайшем контролем, допускались к ней
только особо доверенные лица. Так что
скопировать что-то или размножить текст под копирку было невозможно. Любая
такая попытка сразу же становилась известной соответствующим органам. В народе
ходили упорные слухи о том, что как только человек пытался что-то, пусть даже
такое невинное, как книга по фокусам, размножить, он сразу попадал под пристальное
наблюдение КГБ. Множительная техника охранялась так же как баллистические
ракеты. Очевидно опыт нелегальной ленинской «Искры», подготовившей первую русскую
революцию, не давал спать спокойно большевикам шестидесятых. Вот и приходилось мне использовать свои навыки
рисования, полученные в художественной школе. А уж дома перед зеркалом я
тщательно отрабатывал все пассировки, вольты, пальмирование и другие приемы,
которые для меня были полным откровением, открытием нового мира.
Одновременно с разучиванием приемов и новых трюков я делал
самые робкие попытки объединить их в иллюзионный номер. И уже в девятом классе
стал звездой школьной самодеятельности. Я купался в лучах славы…
Не помню всего иллюзионного номера, только отдельные
фрагменты. Уже тогда я знал секреты довольно сложных фокусов и самостоятельно
изготовлял реквизит. А номер был таким. На столе стоял стакан с водой, еще один
маленький стаканчик с молоком и еще несколько стаканов, один больше другого. Я
доставал из кармана пачку сигарет. Как раз в это время в России начали
появляться в продаже зарубежные (в основном польские и болгарские, затем еще
кубинские) сигареты в ярких пачках, затянутых в целлофан. Я делал магические
пассы и из пачки медленно «вырастала» вверх сигарета. Я подхватывал ее, на
мгновение опускал в стакан с водой, и начинал катать между ладонями. Раздвигал
ладони в стороны. Сигарета превращалась в денежную купюру. Как сейчас помню,
это была трехрублевая купюра.
Запомнил я это очень хорошо потому, что в нашей школе «гоняли» мальчишек за курение. Как, впрочем, и в других школах. Но при этом практически все мои сверстники курили чуть не пятого класса. Я сам начал курить с восьмого, т. е. с 1964 года и курил до 1982 года. Но с тех пор, уже тридцать лет ни разу не держал во рту сигареты. Бросил курить, кстати, совершенно «магическим» образом. В дальнейшем расскажу и об этом своем «фокусном» опыте.
Как сейчас помню, зал просто замер, когда примерный ученик
на сцене достал из кармана пачку сигарет. Мертвая тишина, все ждут, чем это
закончится. И вдруг в тишине громкий голос возмущенной директрисы: «Володя, что
ты себе позволяешь! Немедленно убери папиросы!» А я, в полном восторге, что могу
это себе позволить: «Вера Филипповна! Ведь это только фокус… И вообще, нет у
меня никакой сигареты!» В этот момент сигарета превращалась в три рубля. Зал
взорвался аплодисментами. Теперь-то я понимаю, что, наверное, аплодировали не
фокусу. Все были в восторге от того, как я «срезал» строгую директрису.
А дальше был фокус с молоком, когда молоко из маленького
стаканчика я переливал в больший. Потом еще в больший. И так – три раза. Объем
молока вырастал при этом, чуть ли не в десять раз! Горжусь до сих пор тем, что
сумел в кабинете химии подобрать и выпросить для номера кучу разных химических
стаканов…
И вот так я «варился» в собственном фокусном соку до первого
курса института. А на первом курсе подружился сразу с тремя саратовскими
фокусниками, которые были старше, опытнее меня. У них я многому научился.
Уже на первом курсе я приобщился к институтской
самодеятельности. Принимал участие практически во всех концертах. Был
востребован и гордился тем, что только я один мог показывать фокусы. Но вот
однажды после концерта ко мне подошел молодой человек, который, как оказалось,
был старше меня на пару лет, учился в медицинском институте, и тоже увлекался
фокусами. Его звали Саша Бегунов. Мы быстро подружились, стали рассказывать и
показывать друг другу свои умения. У Саши был настоящий иллюзионный столик на
хромированной блестящей ножке, со специальными сервантами. Я страстно завидовал
такому профессиональному реквизиту, поскольку всех моих познаний в слесарном и
столярном деле было недостаточно, чтобы построить такой чудесный столик. Что
мне было особенно приятно в общении с Сашей, так это то, что у него не было
никаких секретов от меня – все, что меня интересовало, он объяснял в мельчайших
подробностях. Разумеется, я тоже рассказывал ему все, что узнавал нового.
Саша и познакомил меня с Володей Пересадиловым, еще одним
саратовским фокусником-любителем. Владимир был старше нас лет на
десять-пятнадцать, но знал и умел гораздо больше. Кстати, он владел искусством
шелкографии, а это позволяло ему уже в те далекие шестидесятые годы печатать на
картоне большие игральные карты. Именно Володя Пересадилов блестяще копировал
номера Арутюна Акопяна, исполняя трюк с платочком и с парящим за платком
глобусом, вокруг которого крутился маленький спутник. Володя был замечательным манипулятором,
который придумывал интересные манипуляции с шариками, сигаретами, спичечными
коробками. Возможно, сейчас это можно посчитать «изобретением велосипеда»,
можно, наверное, отыскать те же варианты, впервые показанные западными
фокусниками. Но тогда для нас это было непревзойденным умением.
Несколько раз мы встречались как соперники в районных и
городских смотрах художественной самодеятельности, на которых Пересадилов по
праву завоевывал неизменно первое место. А в конце шестидесятых нас, саратовских
любителей фокусов стало больше. Мы познакомились с Сан Санычем Корольковым.
Можно без преувеличения сказать, что Сан Саныч стал душой
нашего маленького фокусного сообщества.
Он был военным моряком, капитаном второго ранга в отставке,
человеком беззаветно влюбленным в фокусы. Как и мы в свое время в Саратове, так
и он много лет во Владивостоке, варился в собственном фокусном соку. Наша
встреча для всех явилась катализатором нового витка увлечением фокусами,
обретением второго дыхания. Мы начали встречаться гораздо чаще, смотрели и
режиссировали друг другу все новые и старые фокусы, болели друг за друга,
вместе ходили в филармонию и в цирк.
Годы учебы в институте пролетели очень быстро. Саша Бегунов
закончил мединститут и уехал из Саратова. Больше мы с ним никогда не
встречались. Если кто-то знает его, очень прошу написать мне.
Получив «красный» диплом инженера-электрика и рекомендацию
для поступления в аспирантуру, я не стал сразу же заниматься наукой, а пару лет
поработал в проектном институте. Фокусы все время оставались моим самым большим
увлечением. Я мастерил реквизит, пытался сделать что-то свое. В это время,
работая с чертежами в институте, я сделал для себя неожиданное открытие.
Оказалось, что далеко не все могут легко читать чертежи и по двум или трем
проекциям представлять себя внешний вид, форму детали. У меня это как-то
получалось само собой. Это мне казалось совершенно естественным свойством
мышления, я считал, что все вокруг имеют такое же развитое пространственное
воображение. Но вот в проектном институте я вдруг увидел девушку, три дня
сидевшую над одним чертежом, и печально всхлипывающую. На глазах у нее блестели
слезы. На мой вопрос, что ее так огорчает, она смущенно призналась, показывая
на чертеж: «Я ничего здесь не понимаю…» Для меня это был просто шок. Как это
человек может не понимать чертеж?! Через много лет, впрочем, я понял, что людей
без пространственного воображения вокруг очень много. Кстати, они вовсе ничем
не хуже тех, кто имеет такое воображение. Люди без такого чувства просто
немного другие и, наверное, умеют делать много чего еще.
Когда я в 1990 году начал издавать свой журнал «Магический
Круг», в котором публиковал описания фокусов из зарубежных журналов, я получал
письма от многих читателей. И в письмах иногда встречались сетования на то, что
некоторые фокусники не понимали того, о чем я писал. Вот если бы увидеть трюк,
они, по их словам, смогли бы его повторить. Кстати, я потом встречал таких
фокусников: описания внешнего эффекта и секрета они не понимали, но если я
показывал им трюк, могли очень быстро его повторить и сделать еще лучше, чем я.
Это, на мой взгляд, служит как раз подтверждением того, что люди без
воображения ничем не хуже других.
(продолжение следует)
Очень интересно читать. Ждем продолжения!
ОтветитьУдалить