Еще две заграничных поездки мне
особенно запомнились. Это незабываемая поездка за экватор в Мозамбик в 1979
году, и поездка с поездом дружбы в Братиславу в 1980. В Мозамбик мы поехали на
празднование дня Октябрьской Социалистической Революции, а Братислава была в те
годы побратимом нашего Саратова.
В Мозамбик мы отправились тем
же самым составом, что уже ездили в ФРГ и в ГДР. Перед отлетом всем сделали
кучу прививок, предупредили, чтобы мы обязательно привезли с собой несколько
банок селедки и черного хлеба. Сказали, что все дипломаты и наши врачи в
Мозамбике просто слюни пускают при воспоминании об этих экзотических для Африки
продуктах.
Летели мы из Москвы лайнером
Аэрофлота – ИЛ-62. Огромный самолет летел часов 10 до Анголы, где мы сели в
столице Луанде. Уже при выходе из самолета я был потрясен совершенно незнакомым
ароматом, которым был насыщен горячий воздух. Ни до, ни после этой поездки я не
вдыхал такой волшебный аромат Африки. И еще меня поразил ярко красный цвет
земли сразу же бетонной полосой аэродрома. Такой земли я тоже нигде больше не
видел.
Нас всех провели из самолета в
малюсенький одноэтажный аэропорт, который к тому же был в начальной стадии
ремонта, и предложили обед. Какой-то подозрительный супчик наливали прямо из
большой кастрюли. Практически все члены нашей делегации его проигнорировали. В
это время в небе над аэропортом начался какой-то небесный кавардак, который я
до сих пор продолжаю считать настоящим воздушным боем: в Анголе в то время шла
война. Всех быстренько погрузили в наш самолет, и он полетел куда-то на юг.
Через пару часов командир самолета торжественно вручил всем яркие дипломы,
свидетельствующие о том, что мы пересекли экватор. Потом мы долго летели над
Африкой и внизу были видны множественные очаги пожаров – горела саванна. Под
утро самолет приземлился в Мапуту, столице Мозамбика.
В аэропорту было очень смешно
наблюдать, как мгновенно слетел весь лоск на родной земле с чрезвычайно
презентабельного африканца, который садился вместе с нами в самолет в Москве.
Вы только представьте себе высокого, стройного, черного как сажа, человека в
кипельно белом костюме, с дорогим дипломатом в руках. Он спокойно, величаво
пропускал в очереди суетливых старушек, снисходительно им улыбаясь. Мы все
загляделись на него, завидуя его грации пантеры, и всему внешнему виду и
обаянию. В самолете я как-то потерял его из виду. Когда мы приземлились в
столице Мозамбика, автобус за нами появился только через несколько минут. Нам
пришлось ждать. И вот тут-то я вновь увидел нашего обаятельного спутника. Он,
очевидно, почувствовал себя дома и позволил немного расслабиться. Сбросив с ног
туфли и, подложив под голову белый пиджак, он преспокойно улегся на маленький
газон под пальмой. Зажмурив глаза и блаженно улыбаясь, он грелся под родным
африканским солнышком, ожидая автобус… И, в общем-то, я завидовал его
абсолютному спокойствию и естественному поведению в изменившихся условиях. Ну
почему в нашей дорогой России до сих пор запрещают гулять по траве и валяться
на газонах?! Ведь это так необходимо городскому жителю. А у нас отгораживают
эту травку низенькими, отвратительными заборчиками, да еще иногда и пишут «По
газонам ходить запрещается».
Нас поселили в лучшем отеле
города. Больше всего мне запомнились совершенно экзотические запахи в вестибюле
отеля. Вот уж действительно странно, но в этой африканской стране были
неподражаемые ароматы. Тогда я еще курил. В Мозамбике я попробовал местные
сигареты, кажется, «Кармен», и был просто очарован их ароматом. Вестибюль был
пропитан запахом великолепного табака и дорогой кожи, которой были обтянуты
кресла и диваны. Рядом с каждым креслом стояли высокие пепельницы из черного
дерева. Их стойки были выполнены из трех тонких стержней, закрученных винтом.
Поскольку эти стержни были деревянными, я до сих пор теряюсь в догадках, как
они были закручены столь круто. Этот аромат Мозамбика еще много лет снился мне
по ночам.
Рано утром я проснулся раньше
всех и отправился на прогулку с фотоаппаратом. Я совершил тогда тактическую
ошибку: не зная, попаду ли я еще в такую далекую африканскую страну, я взял с
собой и фотоаппарат и кинокамеру. В результате я буквально разрывался между
этой капризной техникой, и у меня не получилось ни фильма, ни хороших
фотографий. После этой поездки я стал брать или фотоаппарат, или камеру. Но
никогда больше не старался «объять необъятное».
Уже в первый день я был поражен
видом многоэтажных белоснежных домов. Почти каждая лоджия в этих домах была
закопчена черным дымом. Зрелище очень удручающее. Потом местные дипломаты,
которые проводили с нами все время, рассказали, что после революции 1975 года
все португальцы, которые за 200 лет превратили эту колонию в процветающую
страну, должны были покинуть Мозамбик в 48 часов. Фронт ФРЕЛИМО, который
возглавил всю политическую, экономическую и любую другую власть в стране,
переселил многих африканцев из деревень в города. Но, поскольку все
квалифицированные специалисты-португальцы уехали, вся инфраструктура городов
перестала работать уже через год. В домах не стало ни газа, ни электричества,
ни воды. Однако неунывающие аборигены не обратили на это ни малейшего внимания
и стали по старинке готовить себе еду на кострах, которые они и разводили на
лоджиях и балконах.
Впрочем, в отелях, где мы жили,
все было в порядке: была и вода, и электричество. Кстати, нигде кроме Мозамбика
я не видел в ванных комнатах сразу три крана: красный, синий и зеленый. Ну,
назначение красного и синего было понятно – из них текла горячая и холодная
вода. Но вот зеленый кран приводил меня в недоумение, которое мне разъяснили
через пару дней. Оказывается, зеленый кран – это кран питьевой воды. Дипломаты
не советовали эту воду даже пробовать, но я не удержался, пил ее, и со мной
ничего не случилось. Вода, как вода – отфильтрованная и прохладная.
Я уже был в 1979 году
кандидатом технических наук, инженером-электриком. В отеле меня поразила схема
освещения в номерах. Там было много электроприборов: лампы в изголовье
кроватей, настольные лампы, верхний свет, освещение ванных комнат и туалетов.
Каждую лампу можно было включить и выключить нажатием клавиши самого обычного
по внешнему виду выключателя около этой лампы. Но у входа было расположено еще
несколько выключателей, которые могли выполнять ту же самую функцию, независимо
от положения клавиши основного выключателя. Я несколько дней ломал голову над
устройством такой схемы освещения, пока не догадался, что все выключатели
должны быть не двухполюсными, как у нас дома в России, а трехполюсными. Именно
такой выключатель мог обеспечить комфорт клиенту отеля: он мог включить и
выключить любую лампу прямо у входа, а погасить, например, когда уже будет
засыпать в кровати. Очень удобно! До сих пор я нигде не встречал такой
оригинальной системы освещения. А все мои сомнения по поводу устройства такой
системы в Мозамбике были от того, что внешне эти выключатели выглядели как
самые обыкновенные, двухполюсные. Кстати, на своих занятиях с будущими
инженерами-электриками в университете, иногда, предлагаю им решить такую
задачку с управлением лампами из двух мест. Очень редко кто-то додумывается до
трехполюсного выключателя. Такая схема остается в России экзотической, несмотря
на ее удобство использования в отелях или в офисах.
Мозамбик до сих пор остается
крайне бедной страной, но в то время, когда мы посетили ее, эта бедность была
просто вопиющей. В продуктовых магазинах не было вообще ничего. Полки были
заставлены маленькими бутылочками «Пири-пири» с ужасно крепким соусом из
красного жгучего перца. Сразу же родилось стихотворение:
Скушал соус Пири-пири, ночку
проведешь в сортире…
Однако на приемах, которые
устраивало наше посольство, во время банкетов после поздравительных речей,
столы просто ломились от разнообразных закусок и блюд. Это были приемы со
«шведским столом», каждый подходил и набирал себе сам на тарелку, все, что его
привлекало. На таких приемах было много журналистов и фотографов. Когда наш
посол, выслушав все речи, приняв все подарки, приглашал всех к столу,
начиналось небольшое столпотворение. Все местные журналисты и
фотокорреспонденты, отбросив в сторону штативы и сумки с аппаратурой,
наперегонки бросались к празднично накрытым и красиво сервированным столам.
Сразу же начиналась давка и толкучка. Наши дипломаты, врачи, специалисты и мы,
все мы скромно стояли в сторонке, не мешая местным аборигенам расправляться со
снедью. Через несколько минут людская чернокожая масса откатывалась… Столы
оставались абсолютно пустыми.
Наши специалисты и дипломаты,
работавшие в Мозамбике годами, получали очень приличные деньги и отоваривались
на местных рынках. Они прекрасно питались овощами, фруктами, мясом птицы. Всего
этого на базаре было достаточно, но для коренного населения недоступно из-за
высоких цен. Мы поняли, что нас во время инструктажа элементарно
дезинформировали. Когда мы после первой встречи в посольстве преподнесли наши
«презенты» – буханки черного хлеба и банки с селедкой иваси, все было принято
на ура. Но когда мы уже уходили, заметили кое-где под стульями забытые пакеты с
«русскими деликатесами». Никто в Мозамбике по черному хлебу как-то не скучал…
Было очень интересно наблюдать
за обслуживанием в ресторане отеля, где мы жили. Рестораном это заведение
назвать как-то язык не поворачивался. Там были только комплексные обеды. Вместе
с нашей группой обедали и другие постояльцы гостиницы. Несколько официантов
катили между столами тележку, на которой стоял огромный котел. Главный
шеф-повар с ослепительной улыбкой гигантским половником разливал всем по
тарелкам один и тот же гороховый суп. Потом примерно так же раздавали какую-то
кашу с куском рыбы. Но вот на десерт можно было оторваться. На той же тележке в
зал выкатывали гигантский бисквитный торт, высотой метра в полтора. Можно было
получить столько кусков, сколько сможешь съесть – за первой тележкой катили еще
одну. И торт был превосходным! Иногда подавали африканские арбузы. Они, как и
торт, были гигантскими. По форме напоминали торпеду длиной тоже метра в
полтора. Были толстокожими, но очень сладкими.
Еще в России нас предупредили,
что в Мозамбике запросто в отелях «кражи воруют». И очень скоро мы убедились в
этом на собственной шкуре. В отеле города Бейра, куда мы перелетели из Мапуту,
у Валерия Петровича Ломако украли часы.
Валерий Петрович в силу своей
деликатности всячески старался показать, что для укрепления
советско-мозамбиканской дружбы никаких часов ему не жалко, но всей нашей группе
было очень обидно столкнуться с таким местным обычаем. Впрочем, мы не могли
упустить момент, чтобы не подтрунить немного над всеми любимым Валерием
Петровичем. Родилось стихотворение: «Счастливые часов не наблюдают».
Бедный Ломако Валерий:
Лишь приехал в город Бейру,
Местный африканский вор
Часы из номера упер…
Надо сказать, что традиция
беззлобно подшучивать друг над другом, писать шутливые эпиграммы, рисовать
карикатуры – все это было впервые опробовано во время поездки в ГДР. Мы
выпускали рисованные стенгазеты на злобу дня. Реагировали на все, что
происходило в последние перед выпуском такой газеты дни. И когда за завтраком
вывешивали большие ватманские листы, перед ними собиралась вся группа. Положительных
эмоций и новых идей хватало еще на несколько выпусков.
И в Мозамбике мы стремились
хоть как-то нейтрализовать то неприятное событие. Впрочем, через несколько дней
все повторилось, но уже как фарс.
Комментариев нет:
Отправить комментарий